Проколы сионских мудрецов

[allergen]

Глава 1. Сумасшедшая сукка. Глава 2. В окопе с Примусом.
Глава 3. У райских врат. Глава 4. Колобок.
Глава 5. Легенды не гибнут от инфаркта. Глава 6. Дым отечества.
Глава 7. У Кремлевской стены. Глава 8. Второе счастье.
Глава 9. Хвосты. Глава 10. Тройка.
Глава 11. Первая добыча. Глава 12."Дети в подвале играли в гестапо..."
Глава 13. "Акела промахнулся". Глава 14. Неформат.
Глава 15. Фсем баяцца, суд идет! Глава 16. Лебедь, рак и щука.
Глава 17. Шаги Командора. Глава 18. Отцы и дети.
Глава 19."Обманули дурака на четыре кулака."

Глава 20. Дачник.
начало

Разбудил меня стук в дверь. Знакомый стук. Судя по всему, опять спецназ в лице Дядьколи. Вставать не хотелось, но и надежды на то, что Дядьколя уйдет непохмеленным тоже не было.
— Свет-ка!!! — заорал он наконец.— Отопри!!! Я те дорожку от снега очистил!
Это было уже слишком даже для меня. Я открыл дверь:
— Какой снег? Дождь идет. Октябрь.
Дядьколя хитро лыбился и подмигивал слезящимся глазом:
— Я ей дорожку в марте... расчистил, поал? Добро... надо помнить. Светка где?
— Не знаю.
— А ты тут... чего? — Дядьколя, кажется, решил устанавливать долгосрочный контакт.— Светка б мне налила,— с подкупающей откровенностью сообщил он.— Ее если рано разбудить, она не соображает ниче, зима, лето... ну, не тяни душу, плесни... раз уж ты... за хозяина.
Я почти было пошел за стаканом, но сообразил, что и от Дядьколи может быть прок:
— Мне телефонный аппарат нужен. Наш сломался. Неси целый телефон — получай целую бутылку.
Дядьколя задумчиво шевелил губами, словно переводил мои слова для своего внутреннего голоса. Наконец, выдохнул:
- Могу. Взаймы могу... У Павловых дача пустая... До зимы не приедут. Хотя... обожди. Не взаймы. А это... в аренду. Сто грамм в день.
Через четверть часа причапал Дядьколя с аппаратом. Я вынес ему бутылку, но он испуганно отступил:
— Не-не. Ты мне авансов не выдавай. Вредно это. Сто грамм в день, как уговорились... Но каждое утро.
Я подключил телефон и почувствовал, что жизнь постепенно начинает улучшаться. На волне оптимизма я позвонил Ленке, разбудил ее и сообщил, что уже почти перегрыз путы обстоятельств и скоро мы снова будем вместе.
В ответ Ленка сказала мне, что я похож на человека, который в горах сделал вид, что пропал, а сам наблюдает за спасработами из-за елки.
— Это не из-за Ёлки,- тупо сказал я,- она тут вообще ни при чем! Вернее, при чем, но это я её, а не она меня...
В трубке раздались гудки. Настроение умерло, не родившись. Со второго этажа с трудом, кряхтя, спустился О'Лай и, подойдя, уставился на меня слезящимися требовательным глазами Дядьколи. Я с трудом удержался от совместной опохмелки с кобелем.
- Что-то мы много пьем! - сказал я ему строго.
Видимо, шарпей все понял по интонации и затряс ушами. Я сварил себе кофе, потом потащил упирающегося пса в лесок, на прогулку, на вытрезвление. О'Лай плелся на полшага позади, свесив голову, явно желая вызвать у меня если не сострадание, то хотя бы стыд.
Так мы вышли в дачный поселок. Он оказался совершенно необитаемым. Оно и понятно — какой дурак будет сидеть в этой межсезонной грязи. Тянулись глухие разноцветные заборы, было тихо. Разок только встретили мы какое-то существо в юбке, окатившее нас любопытным "Здрасссссь", возможно это была Дядьколина супруга-сторожиха. В конце поселка мимо нас прошествовал огромный облезлый кот, слегка зашипевший на О'Лая, который вдруг уселся на задницу посреди дороги и заругался на кота тонким, непрекращающимся захлебывающимся лаем, словно жаловался сразу на всех и на вся.
- Ладно,- сказал я зачем-то,- налью я тебе сто грамм.
Не знаю как пес понял, но обратно уже он тащил меня на поводке. Мы изрядно опустошили последнюю бутылку водки, доели остатки закуски. На дне оставалось ровно сто Дядьколиных грамм, чтобы не оказаться без связи с внешним миром, если Санька снова продинамит.
Делать было ну совсем нечего. Я от тоски поиграл в какую-то компьютерную стрелялку. О'Лай, опохмеленный и оживившийся, осваивал татами - притащил туда обмусоленного плющевого зверя и искусственную косточку.
Потом я рубил дрова. Потому что стало уже совсем промозгло, а в логове был камин - хоть и грязный, но с виду вполне. Я уже вошел в дроворубный раж, когда приехал Санька не только с карточкой, но и с сухим и мокрым пайком.
— Это за счет банка,— сообщил он, торопливо закусывая.— На Плоткина спишем, так? А то у него из-за этой бабы совсем аппетит пропал. Все, Боренька, ты отдыхай тут, а мне пора. Не забудь только сразу позвонить, как Света вернется. В любое время, так?
Судя по количеству харчей и явному нежеланию забрать меня в Москву, мой статус не сильно отличался от Плоткинского. Тот же домашний арест "на всякий случай" правда не в камере, а на поселении, но и уровень комфорта не пятизвездочный. Впрочем, меня это устраивало. Санька за харчи нанял меня подкараулить Светика, а я, тем временем, поджидал Умницу с паспортом.